Известный российский и американский киноактер и продюсер Игорь Жижикин представил на Шукшинском кинофестивале фильм «Последнее испытание» и ответил на вопросы «АП».
Корни нашей доброты
– Алтай для меня загадочная, магическая штука, – говорит артист. – Мне кажется, здесь корни нашей доброты и душевности. Я уже несколько лет пытался сюда приехать, все никак не получалось, а сейчас наконец-то сюда попал. Так что надеюсь прочувствовать атмосферу и зарядиться энергией на год вперед.
– Вы представляете на фестивале фильм «Последнее испытание»…
– У меня там совсем маленькая роль спецназовца. Основные роли – у Ани Чуриной, Андрея Мерзликина. Сюда приехал Леша Петрухин (Алексей Петрухин – режиссер и продюсер фильма. – Авт.), а я как бы за компанию. Но я всегда рад с Петрухиным работать – мы с ним сделали второго «Вия»… Знаете, есть актеры, которые говорят: «Какая роль? Маленькая? Нет, не буду». У меня такого нет, у Леши я всегда готов сниматься. Даже маленькая роль в его фильме будет достойной. А здесь и еще состав звездный. Андрея Мерзликина я считаю актером от Бога, таким шукшинским артистом.
– Это ведь история «Норд-Оста», теракта на Дубровке?
– Она мне не то что близка – такого, конечно, не может быть. Но я дружу с Сашей Цекало, который продюсировал этот мюзикл, и знаю, как он переживал все, что происходило.
Не было мысли свалить
– Вы тогда жили в России?
– Я всегда жил в России! Просто так получилось, что я когда-то уехал в Америку, женился, остался там. Но я не эмигрировал, никогда не переезжал. Я был тогда артистом цирка, обычным 20-летним парнем. Остался в Лас-Вегасе, причем без копейки денег. Бомжевал, спал в парках. Начал стучаться, искать, карабкаться, в какой-то момент пошли шоу, мюзиклы и началась моя карьера, вот и все. Но у меня в жизни не было мысли свалить куда-то!
Мое счастье в том, что я всегда занимался любимым делом. В пять лет мама перевела меня через дорогу – мы жили напротив стадиона ЦСКА в Москве, – и я всеми видами спорта там перезанимался. Потом цирк, институт физкультуры. Я себя видел только в творчестве, хотя папа у меня был номенклатурным работником. И когда я поступал в цирковое училище, он аж за голову схватился: «Что я людям скажу, что у меня сын – клоун?» Я говорю: «Пап, ну почему, в цирке не только клоуны!»
Мне всегда везло, словно кто-то за ручку проводил. Даже в тяжелые времена, когда не было денег, в самый последний момент что-то подворачивалось, меня брали на работу. Так же произошло и с кино: я окончил актерскую студию в Лас-Вегасе, приехал в Лос-Анджелес и в самый первый день в магазине ко мне подошла женщина с фотоаппаратом: «Можно, я вас сниму?» – «Ну давайте». А через два дня я стал лицом фирмы Dunhill, получил сумасшедший гонорар, на который смог дальше учиться актерскому мастерству. Все случается не просто так!
– Можно ли назвать вас продюсером?
– Кино я никогда не продюсировал. Окончил институт физкультуры, по образованию – режиссер спортивно-массовых мероприятий. Ставлю очень много, открыл агентство в Лос-Анджелесе, делал постановки для Cirque du Soleil и сам лет восемь работал в нем воздушным гимнастом. Привозил театральные постановки из Москвы. Вот в этом мое продюсерство.
Трюков недостаточно
– Мне нравится лицедействовать, читать новые роли, примерять на себя шкуру каких-то людей, не важно, в цирке или кино. Я и солистом мюзикла был, и, в принципе, это все одно и то же. Даже в спорте на соревнованиях ты должен зажечь публику, просто сделать трюк недостаточно.
Например, раньше в Московском цирке мы стремились делать трюки – четыре, пять сальто-мортале, с винтом! А когда я увидел «Цирк дю Солей» в Лас-Вегасе в первый раз в 1989 или 1990-м, обалдел: это был симбиоз цирка, театра, какого-то мюзикла, всего! Я работал с величайшим режиссером Франко Драгоне, который отвечал за все их представления, и понял, как это круто, когда люди ставят свет, музыка накладывается на движение, заполняется пространство…
– У вас более 70 ролей в фильмах и сериалах. Какая работа особенно запомнилась?
– У меня много потрясающих историй. Когда-то я познакомился с Роланом Быковым. Он пришел ко мне на мюзикл Samson & Delilah с женой Еленой Санаевой, я там играл Самсона. Это были 90-е, они в первый раз приехали в Лас-Вегас, мы подружились. Тогда я и загорелся кино. Меня поразило, как он может столько всего знать. С Родионом Нахапетовым познакомился, которого моя мама просто обожала, и он меня пригласил на маленькую роль. И маму с ним познакомил. Работал со Спилбергом, Клинтом Иствудом, Тарантино, Кейт Бланшетт, и все эти люди произвели на меня большое впечатление.
«Вампир не должен петь хорошо»
– Известно, что вы снимаетесь в экранизации романа Пелевина Empire V.
– Не знаю, что я могу рассказывать, это настолько секретный проект! Есть у Пелевина два персонажа – Бальдр и Иегова, они вампиры. Вот я играю Бальдра. Они готовят молодого вампира, которого замечательно играет Паша Табаков, грубо говоря, к восхождению на престол. Там тоже состав звездный, я с Оксимироном познакомился! (Oxxxymiron – известный русскоязычный рэп-исполнитель. – Авт.) Сюжет замечательный. Я даже спел!
– А вы и вокалом занимались?
– Нет, в том-то и дело. Идея пришла режиссеру Виктору Гинзбургу. Я говорю: «Витя, я не пою!» А он: «Ну и что, вампир и не должен петь хорошо». И мы это сделали. Выпросили замечательную песню у Бориса Гребенщикова. Думаю, что этот проект будет очень интересный, сам его жду с нетерпением.
– Когда вы играли в Голливуде суровых русских парней, вам случалось поправлять в сценарии что-то несуразное?
– Да сто раз! В том же «Индиане Джонсе. Королевстве хрустального черепа» я играю полковника Довченко, а в качестве солдат набрали чехов, поляков, которые по-русски говорят с горем пополам. И я уговорил Спилберга, что переозвучу с разными интонациями многих солдат. Потому что мне было стыдно, что вокруг меня говорят: «Эй, таварищ полковник, иди-ти сюда!»
