» я не знаю, имеется в виду, что через щели она засасывает? Я не знаю. Мы у себя видим защитный эффект очень хороший. Я же говорю: у нас ни одного заражения от пациента нет и пациентов от нас.
Маска должна защищать от аэрозоля. Не надо шестислойную — достаточно двухслойную маску. Если человек молчит, он вас не заразит. Либо он разговаривает, либо кашляет, либо чихает, либо контактные поверхности, на которые он кашлял, либо говорил без маски.
Мездриков: То есть, если я иду по улице, то двухслойная маска?
Андрушкевич: Там достаточно расстояния в полтора метра, это проверено абсолютно.
Мездриков: Еще про маски, люди жалуются, что в жару их невозможно на улице носить. А если задерживать дыхание и очень быстро проходить скопление людей? Поможет, если ты без маски?
Андрушкевич: Если они разговаривают, то вы можете на кожу собрать, на слизистые глаз, например, если вы без очков. Любая слизистая. И потом прикоснуться к лицу — человек же постоянно прикасается. Вы сами смотрите, имейте в виду, что это просто туман, это аэрозоль. Вот как себя аэрозоль ведет, так вы и можете схватить. Это не вирус, который летает и прыгает из подворотни. Сам он не летает, это капельки слюны большие или маленькие все равно, это жидкость. А сам вирус — это липидная оболочка, он не очень устойчив. Не так, как микробактерия туберкулеза, которая до года может валяться в пыли.
Мездриков: Антон Фетисов спрашивает: «Сделать К Т после появления первых признаков COVID-19 — это не рано?»
Андрушкевич: Нет. На второй-третий день уже картина будет. Но опять, что считать «первыми признаками»? Потеря обоняния и вкуса? Или первая температура? То есть, если температура была, на следующий день у вас уже будет картина. Самое раннее — это КТ-диагнозтика. Про мазки я уже сказал. Это если с поражением легких. Но ведь огромная часть патологии без поражения легких протекает! Либо бессимптомно, либо в легкой форме.
Мездриков: Вопрос про массовые мероприятия. В России возобновили футбольные соревнования с 10% зрителей на стадионах. С сентября, видимо, возобновят театральные и музыкальные вещи. Я читал, что непонятно, как именно устраивать массовые музыкальные мероприятия, потому что когда певцы поют, у них слюна отлетает вроде до 6 метров. Как вы относитесь к возобновлению массовых мероприятий? Когда их вообще можно разрешать?
Андрушкевич: Когда будет последний заболевший вылечен, думаю. К вопросу о массовых мероприятиях, вот последний случай в Америке: 16 человек пошли отметить в клубе окончание карантина и самоизоляции, никто не болел, кто-то был бессимптомник — все 16 заболели. Отметили, и таких случаев очень много. Идем по шведскому пути: «стадный иммунитет» вырабатываем — тоже вариант.
Мездриков: Да, когда мы говорим про маски на улице и так далее, надо иметь в виду, что тесное общение — это самый, насколько я понимаю, простой способ заразиться. Тесное общение с людьми, объятия, бары. И был, кстати, известен в Европе как матч-убийца матч между итальянской и испанской командами.
Андрушкевич: Да, когда в Ломбардии они все пошли.
Мездриков: Когда из Ломбардии улетели в Испанию и началась эпидемия и там, и там. Так что имейте это, пожалуйста, в виду, если вы захотите сходить на парад или еще куда-нибудь. Военные, которые ходят без масок в казармах и не парадах, сильно добавляют в статистике?
Андрушкевич: Мы статистику не знаем по военным совсем. И не узнаем никогда. Домысливайте сами.
Мездриков: Сколько живет вирус вне носителя и как быстро погибает от УФ-облучения?
Андрушкевич: Там самые разные мнения. Одно, самое крайнее — что УФ-облучение на него не влияет. Хотя, если мы ультрафиолетовую лампу заводим в помещение, особенно нашу четырехламповую, там такой запах озона, что там даже человек не выживет. Поэтому, конечно, погибает именно от озона.
Эксперименты, которые проводились на гладких поверхностях, на нержавейке — до 72 часов выживает. Мы на это ориентируемся. На мягких поверхностях — меньше.
Мазур: А почему? Казалось бы, на мягких мягче, чем на твердых?
Андрушкевич: На твердых нет высасывания жидкости и жира. Вирус же на жировой пленке: на ручках и поручнях, на нержавейке особенно, он будет долго жить, потому что она пористая и поры больше, чем вирус, и там нет факторов высыхания и растворения. А на мягких поверхностях, они всасываются, разрушаются оболочки и так далее.
Мазур: Вопрос чисто прикладного свойства. Человек, наш зритель, не дай бог, заболел. Температура. Какие рекомендуемые действия, учитывая странное поведение врачей, которые к нему придут? То есть, скорее всего, они ему скажут: «У вас обычное ОРВИ, не волнуйтесь, вот вам антивирусный препарат, антибиотик». И на этом все. Что делать? Куда бежать?
Андрушкевич: Если у вас клиника попадает под подозрение на COVID-19, значит, нужно все равно настаивать на мазке.
Первая фаза — легкая, амбулаторная. Тот же самый цинк, квертицин, антикоагулянты можно начинать пить — вреда от них не будет, если у вас нет противопоказаний, конечно. Есть первый этап профилактики: витамин С обязательно, витамин D. Вот эти препараты, они вам во всяком случае позволят этот пик растянуть или заблокировать. А некоторым даже на этой фазе выздороветь.
Второе — это КТ, конечно. Если появилась температура и кашель, то надо делать КТ. Тогда вы точно получите доказательство того, что у вас ковидная пневмония.
При симптоматике — посимптомное лечение. Температуру сбивать — тот же ибупрофен нормально работает и боли убирает тоже хорошо. Парацетамол рекомендуется. Где-то аспирин рекомендуется. Американцы, правда, не рекомендуют, потому что он и антиагрегант, то есть, противосвертывающий препарат и жаропонижающий.
Сейчас фамотидин — ингибитор протонной помпы — сразу включаю т, механизм тоже известен неплохо. Если в вену, то это квамател, но это все известная терапия.
Мазур: А надо снижать температуру, если ее нормально переносит человек? Она же вроде бы лечит?
Андрушкевич: Это неспецифический иммунитет. Я думаю, что не надо. Но когда накладывается интоксикация, повышение температуры очень тяжело переносится, и тогда вы, наоборот, свои ресурсы тратите. Поэтому по самочувствию надо смотреть.
Если она легко переносится — это неспецифический иммунитет. Вирусы при температуре плохо размножаются. Там уже сложные механизмы и врач должен определять. С одной стороны, есть цитокиновая буря — воспалительная реакция, признак которой температура. А тот же ибупрофен является противовоспалительным препаратом. А цитокиновую бурю надо сглаживать и не давать ей развиваться. А с другой стороны, температура -это противовирусная неспецифическая защита. Поэтому здесь общих рекомендаций нет. Все зависит от тяжести протекания заболевания.
Мазур: Средний пациент вряд ли получит хорошего врача.
Андрушкевич: Но он же все равно, рано или поздно, при тяжелом течении попадет в стационар. И есть вероятность, что его будут лечить. Количественное значение этой вероятности мы не знаем, но она есть всегда. Доктора-то у нас грамотные, русские доктора.
Мездриков: Вопрос, который меня тоже волнует, хотя я стараюсь все обрабатывать, но тем не менее. Покупаем мы в магазине пельмени, банку оливок или бутылку пива, пользуемся банковской картой. Приходим домой, моем руки. А потом мы ведь достаем из холодильника все это. Что с этим делать? И долго ли там все это живет? Банковская карта, продукты из холодильника — все протереть тяжеловато. Надо ли все протирать?
Андрушкевич: Те поверхности, на которых может сохраняться, надо отрывать и выбрасывать. Руки — мыть. Но это, наверное, преувеличено — контактный путь заражения. Аэрозольный более доказан.
Мездриков: Общение и близость гораздо страшнее?
Андрушкевич: Конечно! В холодильнике продукты постояли сутки. Конечно, эффект замораживания продляет жизнь вируса. Поэтому, конечно, надо эти вещи учитывать. Правда я, честно говоря, не слышал, чтоб от холодильника кто-то заразился.
Мазур: А вспышка в Пекине? Там же от замороженной рыбы, которую привезли.
Андрушкевич: Но она приехала откуда? На этой замороженной рыбе, если ее не размораживать, вирус может сохраняться бесконечно долго. Это идеальные условия транспортировки. Мы когда издалека образцы транспортируем, мы всегда замораживаем. И мы не видим разницы между замороженными образцами и нательными — степень выявления та же самая. Замораживать можно все, и оно будет жить.
Мазур: То есть, в замороженном продукте вирус может жить вечно?
Андрушкевич: Не вечно. Думаю, те же 72 часа, хотя транспортировка бывает по нескольку недель, это надо проверять все. Гораздо вероятнее, что это человечек прилетел из Европы и привез с собой заболевание. У них [в Китае], конечно, хорошая система, но отличить замороженное мясо от бессимптомника по банальной логике трудно.
Мездриков: Вопрос про матерчатые перчатки. Ездят люди в общественном транспорте и носят тонкие матерчатые перчатки. Имеет ли это смысл?
Андрушкевич: Хорошая защита: вирус высыхает и не проходит. Ничем не хуже, я считаю, чем резиновые. Он же сам не лезет — у него лапок нет. Через отверстия не пролезет, на поверхности задержится. Так же как повязки, которые мы носим, — они же не резиновые! Марлевые маски мы шили в начале для персонала. Отличные марлевые маски. Их можно по размеру сшить гораздо больше. На них можно водки побрызгать, подышать, если вы считаете, что контакт был.
В интернете видео было, все смеются, с точки зрения доказательной медицины там ничего, но я для себя побрызгал бы, если что. Почему не попробовать? Вреда не будет — только приятно.
Мездриков: Уже благодарностей больше, чем вопросов. Пишут, что это лучший ликбез о COVID-19 за три месяца.
Андрушкевич: Есть профессиональные лекции того же Царенко, у Чичалина, у МГУ отличные лекции.
Мездриков: И Сергея Викторовича Нетесова посмотрите также на нашем канале.
Андрушкевич: Да, Нетесов. У Верещагина очень неплохая лекция была. Профессиональные конференции — там вполне понятным языком. В интернете поискать, они доступны, можно порыться.
Царенко, может быть, лучше не смотреть, это человек «по ту сторону», когда уже люди на ИВЛ приехали, но профессионал высочайший, 52-я больница, Питер.
А МГУ — там грузин такой очень приятный, очень этичный. Они свой опыт обобщили.
Мездриков: Пошли по медикам вопросы. Доктор Комаровский очень распиарен, его стоит слушать?
Андрушкевич: Хороший доктор. Я, правда, его не слушаю. Но судя по тому, что я слышал, он комплиментарный, людей любит. От доктора надо самое главное — чтобы он любил профессию и людей. Я не слышал его рекомендаций по COVID-19, но думаю, что они вполне разумные.
Архив программ «Огонек тайги» здесь