© Кирилл Канин. Петр Финк 09 Дек 2021, 11:00

Известный кузбасский предприниматель и общественник, экс-депутат регионального заксобрания Петр Финк рассказал Тайге.инфо о своем видении проблем Кузбасса. Почему гибнут шахтеры, чем плох и хорош открытый способ добычи угля и как случился конфликт с «партизанами». Он уверен, что регион еще можно оживить.

Тайга.инфо: Петр Михайлович, мы помним Кузбасс начала 90-х годов. Шахтеры ходили на стачки, перекрывали Транссиб, стучали касками в Москве. Было впечатление, что они — «белая кость», люди, которые борются за свои права. А сейчас мы видим, что шахтеры чувствуют себя бесправно. Только когда происходит какая-то трагедия, всплывают все проблемы, а до этого все были безмолвными. Как случилось, что Кузбасс и его жители перешли из активного состояния и стали жертвами обстоятельств?

— На мой взгляд, случилось страшное. В 1994 году я был депутатом регионального заксобрания первого созыва, лидером общественного движения «Кузбасс», был против приватизации угольной отрасли. Впоследствии Александр Коржаков, может помните, это охранник Бориса Ельцина, на встрече со мной сказал, что нужно было приватизировать, чтобы тот самый рабочий класс, та самая «белая кость» растворилась.

Люди, которые стучали касками — кто-то ушел в министерство, кто-то еще куда. Они забыли, что начинали с мыла, которого не было в мойках на комбинате тогда. Приватизация уничтожила ту самую «белую кость», о которой вы говорите. Очень жаль, что это произошло. Очень жаль, что потом череда трагедий захлестнула Кузбасс. В моей семье также 5 человек остались под землей в свое время.

В разговоре с Аманом Тулеевым я говорил, что нужна диверсификация экономики Кузбасса, модернизация. Он мне говорил: «А кто у нас уголь будет покупать, если мы будем платить шахтерам, как предпринимателям, как спекулянтам?» Тогда он их так считал.

Тайга.инфо: Вы говорите о диверсификации, но ведь Кузбасс создавался как угольно-промышленный регион, людей привозили, чтобы добывать уголь. Как его можно диверсифицировать? Диверсифицировать можно Москву.

— Никто не знает, что самый лучший картофель в мире растет в Кузбассе. Мы в 1995 году выиграли на ярмарке во Франции, получили золотую медаль за качество картофеля, который растет в Кузбассе. Есть много вещей, о которых много можно говорить. Торговых сетей в Кузбассе нет. Мелкого и среднего бизнеса в Кузбассе нет. А у нас уголь, уголь и только уголь. А потом немного химия, алюминий, и немного металлургия. А где средний бизнес, который кормит, одевает, обувает? «Мария Ра» в Барнауле. «Ярче» — Новосибирск и Томск. «Магнит», да «Лента». У нас нет своих сетей. Нет того производства, которое заставляет циркулировать деньги внутри региона. У нас вместе с углем деньги уходят и с продуктами питания. А эти копейки, которые остаются населению, их явно не хватает. Поэтому заклеивают датчики [в шахтах], это просто позор.

Система так сегодня построена. Но, по большому счету это же сами шахтеры делали. Начальник участка, директор шахты. А зачем? Для того, чтобы больше добыть, больше заработать, больше домой принести. А какая зарплата? 40 — 50 тысяч. Мне понятны чаяния сегодняшних властей. С одной стороны, нужно, чтобы бюджет пополнялся, с другой — кроме угля нечем. Сегодня эту задачу решает Сергей Цивилев вместе со своей командой. Она очень тяжело решается, но я думаю, что у них подход правильный в целом.

Тайга.инфо: Сегодня в Кузбассе все больше и больше угольных разрезов. К ним много претензий. С одной стороны шахтеры не нужны, а с другой — идет борьба жителей за экологию, так как от угольных разрезов в черте города летит пыль.

— В советское время был расчет — не больше 180 млн. тонн можно было добывать в Кузбассе. Не больше, плюс-минус. Большой процент должен был добываться подземным способом. Подземный способ — это Листвяжная и другие шахты. У нас основная масса пластов угольных загазованная. Себестоимость добычи достаточно высокая. Если работать рваным способом, то если газ пошел, то остановят, а на сколько, непонятно. Естественно, будут убытки.

Что касается разрезов. Первый разрез в Кузбассе создавался в конце 40-ых годов. Да, внешне кажется, что ямы и горы, так у нас вся страна ямы и горы. Да, действительно идет пыль. И, я против, чтобы была загазованность. Я против того, чтобы после добычи угля оставались завалы, породы, которые дымят. Олигархи, а их достаточно много в Кузбассе, должны думать о народе. Народ должен сказать, что происходит. Сейчас он говорит: «Ребята, подумайте о нас, мы здесь живем за копейки, давайте делитесь, давайте не только сверхприбыль оставляйте в оффшорах, но и здесь что-то оставляйте».

Где в Новосибирской области, в деревне, где проживает около 4 тыс. человек, есть ледовый дворец? Хороший ледовый дворец, аквапарк, новые школы, новые сады, базы отдыха, свой зоопарк. Где? А в Кузбассе есть, причем не в одном месте.

Тайга.инфо: Разрез это построил?

— Это делают разрезы, это делает Прокопьевский район. Понятно, что там глава администрации договаривалась, и она умеет договариваться, и там есть обоюдное стремление. Там «СДС», тот же Федяев помогал строить. Это обоюдное стремление помогает стабилизировать ситуацию в селе, в деревне, и показать, что люди живут здесь не хуже, чем в Москве или за рубежом. Можете съездить и посмотреть. У них хорошие зарплаты, хорошие дома.

Тайга.инфо: Разрез требует гораздо меньше работников, чем шахты?

— Это кажется. Большие разрезы требуют очень большое количество людей. Я еще раз говорю, я противник угольной иглы. Я за то, чтобы мелкий и средний бизнес развивался. За то, чтобы те люди, которые сейчас на угольных разрезах работают, чтобы они уходили в мелкий и средний бизнес, а не вахтой в Якутии, в Хабаровском крае. У нас сегодня около 15−17 тыс. молодых и здоровых ребят работают не в Кузбассе. У вас здесь в Линево работает «Сибирский Антрацит», вахтой едут из Кузбасса сюда. Там рабочих мест что ли нет? А вот и получается, что нет. Это, проблема, которую нужно решать. Я занимаюсь сейчас решением проблемы. Есть такой поселок Апанас, где так называемые «партизаны». В свое время я вник в ситуацию, понял.

Тайга.инфо: Надо объяснить, что это люди, которые боролись против угольного разреза.

— У них там небольшой разрез, которому 50 с лишним лет. Они не борются с монополистами, с огромными угольными разрезами. Они борются с теми, кто купил небольшой разрез, у них добыча будет максимум 20 тыс. тонн угля в месяц. Что это такое? Это по загрязнению как 3 — 4 трубы, русские печки, которые топятся этим же углем.

В этих трех деревнях, вам известных, скандальная ситуация случилась. Меня обвинили в том, что я кому-то лицо разбил, а это совсем по-другому было. Если надо, я потом расскажу. Это три деревни, в которых всего два рабочих места. Это библиотекарь и фельдшер. Все.

Тайга.инфо: Сельсовет должен же быть?

— Нет, это неоплачиваемые должности. Хочешь старостой будь, хочешь не будь. Бюджет этого Загорского поселения примерно, в районе 40 млн, я могу ошибаться. Чтобы только чистить снег зимой к этим поселкам надо 26 млн. Это деньги с кого, это деньги с чего? Ради чего? Сегодня в Апанасе человек 20 зимуют, в Алексеевке меньше, в Ананьевке еще меньше, или наоборот, могу ошибаться. Слушайте, два рабочих места, живут люди, которые не работают, а рабочие должны платить налог, чтобы чистить эту дорогу. А рядом простаивающий разрез, там 200 рабочих мест. Разрез, который никому ничем не мешает.

Более того, если этот разрез не начнет работать, может случиться экологическая катастрофа Там рядом есть отвал «Тулеевский», он дымит. Вокруг этого отвала было столько всего. Но это только отвал, который состоит из породы и немного угля. А в этом Апанасовском разрезе вскрыто около 100 тыс. тонн угля. Он уже вскрыт, его надо только добыть. Если его не добываешь, то начинается катастрофа.

Тайга.инфо: Он тоже загорится?

— Он не просто загорится, это будет горение в 100 раз хлеще, чем порода на соседнем отвале. Больше того, там уже выкопана яма, есть вырытый котлован и вскрыт уголь. Они наполняются водой. Если эту воду не откачивать, то эту дамбу может прорвать, и вода сметет 2 поселка.

Тайга.инфо: А зачем дамба?

— Еще 50 лет назад она строилась. Дамба была построена постфактум, это есть. Дамбу не раскопаешь, потому что по дамбе дорогу сделали.

Вот, вы подняли, ребята [“партизаны”], вопрос, вы всколыхнули, обратили на себя внимание. Стоп, давайте договариваться. А им надо дальше, им надо провоцировать. На самом деле уже противно, до тошноты противно. Ребята, вас 4−5 человек, ради вас должны страдать 200 семей? Эти 200 человек, которые могут хорошо зарабатывать на этом разрезе. Разрез через четыре года прекратит свое существование. За это время открытчики обязуются построить новые дома. В деревне нет магазинов. Вдумайтесь, на четыре поселка нет магазина. Нет детского сада, нет школы. Это благодаря общественникам был построен фельдшерско-акушерский пункт. Потом угольщики построили библиотеку. Понимаете, о чем речь идет? 26 миллионов тратить на то, чтобы жили 4 или 24 человека. Бабушки вынуждены покупать хлеб за 100 рублей.

Деревни превращаются в дачи. Апанас и ближайшие деревни без угольщиков очень быстро превратятся в дачи. И зимой там нельзя будет ездить, потому что дорог не будет. Подняли проблему, а дальше нужно решать.

Тайга.инфо: Им предлагалось какое-то решение?

— Я был одним из немногих, кто возил к ним журналистов. Кого только не возил, я думал, что они правы. Сейчас мы поговорили, они говорят, что здесь можно сельским хозяйством заниматься, можно еще что-то делать. Ну, давайте, делайте. Кроме «можно», больше ничего. Селяне умирают, дополнительные люди не приезжают, эти остаются, требования те же самые.

Тайга.инфо: В чем их требование? Чтобы разреза не было?

— Чтобы не было разрезов. Хорошо, не будет разрезов, давайте закроем алюминиевый завод в Новокузнецке, «Запсиб» закроем, ферросплавный закроем. Есть данность, из нее выход один — потихоньку работать, договариваться с угледобытчиками, и заставлять их вкладывать в инфраструктуру. Чем мы сейчас и занимаемся.

В самой деревне Апанас когда-то была конфетная фабрика, мебельная фабрика, несколько пилорам было. Было развито сельское хозяйство, 3000 голов было дойное стадо. Было пять баз отдыха. А на сегодняшний день — маленький клочок земли и два рабочих места. Ребята, вы о чем, вы как хотите содержать территорию? Каждая территория должна сама себя содержать, если работают люди. А, не работают — извините. Вы из этого коллапса никак не выйдете. Только создавать рабочие места.

«Сибэнергоуголь», там часть дороги им принадлежит, они ее взяли и заасфальтировали. Едешь по этой гребенке, там голова отваливается. Заезжаешь на асфальт, и ощущаешь прилив энергии. Думаешь, если вся такая дорога будет, то увеличится цена на недвижимость, можно что-то делать.

Тайга.инфо: Скажите, вы каким боком оказались между разрезом и партизанами?

— Во-первых — это моя идея была изначально. С начала 90-ых уголь умели добывать и средний, и мелкий бизнес. Представляете, владелец этого небольшого разреза, он армянин. Он всю семью из чистой и красивой Армении перевозит в Новокузнецк. Они рожают здесь детей, вся семья живет вместе с ним. Плохо это? Он живет и дышит этим же воздухом. Плохо это? Это хорошо.

Второе, я вижу, что идут нападки на этот небольшой разрез. Там люди три года вынуждены платить за откачку воды, платить налоги, а это очень большие затраты, и при этом не добывать. Есть право предпринимателя извлекать прибыль из того дела, в которое ты вкладываешь деньги. Дальше. Тупиковая ситуация с теми же самыми партизанами — ребята, вы должны понять, чего вы на самом деле хотите. Поэтому, рабочие комитеты Кузбасса мне в свое время поручили заниматься этим делом.

Совет рабочих комитетов был создан в 2018 году, я активное участие принимал в создании этого органа. Я сам обратился с просьбой к владельцам этого разреза. Я понимаю, что я правильно делаю. И, сегодня там самое большое число людей, которые проживают в этих селах — около 80%, те, кто поддерживают открытие этого разреза. Все понимают, что это почти 200 рабочих мест, это потихоньку диверсификация. Отработает три года этот разрез, останется озеро, они рекультивируют. Здесь, я думаю, нужна будет помощь активистов и эко-активистов. Заставим их рекультивировать все, и совсем другая деревня будет. Та технология, которая позволяет строить дома быстро, позволяет возобновить базу отдыха. Я влюбился в Апанас, туда сейчас часто езжу. Река Чумыш — это все. Не будет тронут ни один грамм природы в этом месте. Потому что есть зона добычи, дальше пошла буферная зона, это Саянский заповедник.

Тайга.инфо: Добывать открытым образом без вреда экологии нельзя?

— Можно сократить выбросы. Смотрите, если огромное количество угля добывается, то будут колоссальные потери. Если добывать небольшими участками, потери будут меньше. Открытым способом добываешь 5, 10, 15 лет, а потом все это закрывается. Важно потом это закрыть, так, чтобы не было последствий, землетрясений. Потому что борта, если вырабатываются не под тем углом, начинают схлапываться, образуя землетрясение. Здесь нужна честность, общественность, чтобы профсоюзы, нормальные профсоюзы, власти, садились и разговаривали.

Тайга.инфо: Cкажите, каким вы видите будущее Кузбасса?

— Я бы хотел, чтобы все мои уехавшие в Германию родственники вернулись назад в Кузбасс. Когда-то немцы из Германии ехали в Россию, и жили в России лучше, чем там. Я бы хотел, чтобы те самые предки, которые похоронены в земле Поволжской, Алтайской, Кузбасской, вместе со мной захотели, чтобы те, кто уехал — вернулись.

Но реально этого не будет. Потому что пропасть образовалась и образуется еще больше. В Кузбассе можно хорошо зарабатывать, если поднять сельское хозяйство, поднять сферу услуг: Клондайк на самом деле. Тогда вы будете приезжать из Новосибирска в Кемерово, и покупать мясные продукты, молочные продукты, а не наоборот. Кузбасс — это очень интересный регион. И природа хорошая, один только Шерегеш возьмите.

Я очень переживаю за будущее Кузбасса. Сейчас говорят, что нет патриотов. Я себя считаю патриотом. Все, что могу, я делаю, и дальше буду делать в силу своих возможностей. К сожалению, смотришь в зеркало и видишь, что тебе уже 62, ужас. Остается мало времени, чтобы сделать больше хороших дел. К сожалению, время так устроено, что человек быстро заканчивает свой жизненный путь. Но ничего, время еще есть, энергия еще есть. Поработаем.