29 октября суд Советского района Новосибирска рассмотрит жалобы защитников Владимира Жоглика – бывшего ученика гимназии № 5, которого усадили на скамью подсудимых за исправление отметок в школьном журнале. Пока правоохранительная система напряженно работает, “школьник-хакер” успел поступить в вуз, но учиться из-за переживаний не может, сидит в академическом отпуске и под подпиской о невыезде. По мнению защитников Владимира, преследование тихони-студента уже могло бы закончиться реальным сроком, если бы не внимание СМИ. Фото: Никита Зайков

По мнению защитников Владимира, преследование тихони-студента уже могло бы закончиться реальным сроком, если бы не внимание СМИ. Случай не рядовой: это одно из первых в стране уголовных дел о неправомерном доступе к охраняемой законом компьютерной информации в обычной, повседневной жизни. Одно дело – охотиться за кибершпионами, взламывающими серверы госорганов. И совсем другое – поймать бытового "хакера", доказав, что такие существуют, а полиция бдит.

Шалость Владимира не из новых. В "бумажную" эпоху двоечники затирали оценки бритвенным лезвием, что вполне могло обернуться серьезным разговором с директором школы и подзатыльником от родителей.

В эпоху цифровую основная информация об успеваемости учеников хранится в электронной системе, а за модификацию этих данных горе-хакеру грозит до двух лет лишения свободы. Абсурд – уверены защитники Жоглика. Такого же мнения придерживаются и в прокуратуре (во всяком случае, об этом публично заявило руководство надзорного ведомства области на специальной пресс-конференции), однако следствие по-прежнему настаивает на том, что это не шалость, а преступление.

– Статья Уголовного кодекса, о которой идет речь, находится в главе "Преступления против общественной безопасности", – подчеркнул представитель Союза выпускников НГУ Андрей Дябденков. – В этой же главе, например, терроризм. То есть терроризм ставится в один ряд с тем, что совершил Владимир. Очевидно, что эта статья закладывалась законодателем с целью охраны государственной или коммерческой тайны, персональных данных. То, что правоприменители решили использовать ее против школьника, который исправил оценки, – нелепость.

Это первое в стране уголовное дело о неправомерном доступе к охраняемой законом компьютерной информации в обычной, повседневной жизни

В декабре 2017 года суд вернул дело Жоглика в прокуратуру, и была надежда, что его прекратят. Однако этого не произошло, и история о давно неактуальном школьном журнале обрастает новыми абсурдными подробностями.

Адвокаты Жоглика обжалуют действия следователя: например, он отказал в проведении компьютерной экспертизы, несмотря на то, что парню вменяется изменение электронных данных. Без такой оценки достоверно указать, кто, что и когда исправлял, невозможно, уверены адвокаты. А следствие ссылается на то, что в ходатайстве защиты не было указания, за чей счет должна быть проведена компьютерная экспертиза.

– Володя учился в этой гимназии с первого класса, никогда не был хулиганом, оценки были хорошие. И вдруг дирекция школы выставляет его преступником, – с трудом сдерживает слезы Лилия Жоглик. – Оценки меняли многие, ведь учителя оставляли компьютер на столе с введенными логином и паролем. Однажды кто-то из педагогов увидел, что школьник исправляет свою двойку. Начали разбираться, стало понятно, что это не единичный случай. Я всегда воспитывала Володьку честным человеком, и, когда на школьном собрании спросили, кто участвовал в этом, он единственный поднял руку. Может, и стоило промолчать, как остальные, но он не мог соврать.

Как такового взлома системы бывший гимназист не совершал: данные аккаунта одного из педагогов получил от товарища и входил в электронный журнал от его имени. Свои оценки почти не правил, но отзывался на просьбы однокашников. Всего, по материалам дела, он исправил 51 отметку, но сам Жоглик в эту цифру не верит, вероятнее всего, ему приписали и чужие проступки.

При этом адвокаты настаивают, что в деле нет потерпевшей стороны: кому сейчас важны текущие оценки, чьи интересы пострадали? Ведь главное – сдать ЕГЭ, и итоговую аттестацию школьники прошли успешно, большинство поступили в вузы.

Отметки в гимназическом журнале менялись осенью 2016-го. Прошло два года. Сколько еще времени понадобится государственным органам, чтобы разобраться – нарушил школьник уголовный закон или нет, пока неясно. Защита пишет жалобы в суд о волоките, а следствие регулярно ходатайствует о продлении сроков расследования.

Комментарий

Петр Абдулин, инженер-программист, Новосибирск:

– Я с очень большой долей вероятности допускаю, что пароль просто-напросто был записан у преподавателя на бумаге или мониторе, и школьник его подсмотрел. А, может, и просто угадал, если пароль был формальным, на уровне 12345. Вариант чуть посложнее: на компьютер преподавателя была установлена программа – клавиатурный шпион. И в этом случае пароль "подсмотрела" она. Если это какая-то стандартная школьная система (что вероятно), тогда подросток мог использовать стандартный способ взлома (инструкцию или готовую программу), который придумал не он, – найти инструкцию в сети не составляет труда.

Компетентно Текст: Владислав Куликов

Сергей Сенчушкин, руководитель пресс-службы аппарата Ассоциации юристов России:

– В Уголовном кодексе РФ подчеркивается, что не является преступлением действие, хотя формально и попадающее под какую-либо статью УК, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности.

Подобная норма записана в статье 14 Уголовного кодекса, и правоохранителям стоит время от времени ее перечитывать. Тем более что и пленум Верховного суда России в своих постановлениях неоднократно напоминал об этом положении.

К тому же возникают сомнения, есть ли в целом состав преступления в действиях новосибирского школьника. Трудно судить об этом, не видя конкретных материалов дела. Однако официальная информация, распространенная правоохранительными органами, вызывает некоторые вопросы по поводу обвинений.

Статья 272 Уголовного кодекса, которую следствие инкриминировало гимназисту, предполагает санкции за неправомерный доступ к охраняемой законом компьютерной информации. Напомню, что в законодательстве выделено несколько десятков видов охраняемой информации. Есть сведения, отнесенные к государственной тайне, есть банковская тайна, адвокатская тайна, врачебная тайна, персональные данные и т.д. Правовой режим охраны разных видов отличается. К какому виду информации относятся школьные оценки? Каким законом охраняется доступ к собственным школьным оценкам и доступ к оценкам одноклассников?

Безусловно, школьник не имел права изменять такую информацию, но ограничений на доступ к ней у него не было. Поэтому есть большие сомнения, что в его действиях имеются признаки состава преступления. И в любом случае точно нет необходимости ломать судьбу школьнику за по сути юношеский проступок.

Уверен, что даже некоторые из тех правоохранителей, кто сегодня пытается обвинить школьника, в детстве могли грешить подобным. Только раньше "подчищали" бумажные школьные журналы и дневники. Хорошо, что в те годы никто не догадывался возбуждать против них уголовные дела по статье за подделку официальных документов.

Если осуждать каждого школьника, попытавшегося затереть оценки в школьном бумажном или электронном дневнике, то, боюсь, ни к чему хорошему это не приведет. На мой взгляд, за подобное изменение школьных оценок было бы вполне достаточно предусмотреть какую-то дисциплинарную ответственность в локальных школьных актах, а также какие-то воспитательные меры.

Происшествия Правосудие Суд Филиалы РГ Сибирь СФО Новосибирская область Новосибирск